I am chayka

Заглавие текста обыгрывает сразу три вещи: фразу героини Нины Заречной пьесы «Чайка» А.П. Чехова, распространённую формулировку «я – такой-то», которую используют при публичной поддержке кого-либо, попавшего в опалу («я – «Шарли Эбдо», я/мы – Иван Голунов» и т.д.) и, что может быть парадоксально, но шварценеггерское «I’m back» («я вернулся»).

С середины августа в Тверском театре юного зрителя готовится премьера спектакля «Чайка» по А.П. Чехову. И спустя считанные дни зрители увидят, в какую сторону на этот раз повернула фантазия приглашённого режиссёра Вероники Вигг, которая живёт в Великобритании, а работает – по всему миру.

Разговор о Чехове шёл ещё в то время, когда выпускали спектакль «Сны о кошках и мышах», это был март 2018 года, и вот от слов перешли к делу.

Я сразу вспоминаю, как вот так же за чашкой чая мы беседовали о предыдущей работе Вероники . И не могу не спросить про решение снова сотрудничать с ТЮЗ’ом.

Сыграл человеческий фактор, продолжается работа с репертуарным театром, в котором можно совершенствоваться и как режиссёру, и как человеку. Кроме того, есть возможность видеться с матерью в Москве и оставлять с ней моего двухлетнего ребёнка.

У вас сейчас другие артисты, с которыми вы не сотрудничали. Как идёт процесс?

Я полагаю, что удалось создать ансамбль и вместе воплощать идеи в жизнь. Ведь в театре распределение – решение почти политическое, потому что есть определённые артисты, которые хотели бы быть заняты в спектакле. Но два состава я принципиально не делаю, потому что репетиции занимают много времени, а в результате получаются две абсолютно разных постановки.

Исключение, на то были веские причины, сделали только для Треплева – его будут играть и Дмитрий Фёдоров, и Сергей Грищенко. Репетировали сейчас оба, кто будет играть на премьере – вытянем спичку. Рисунок их ролей, надо сказать, несколько отличается – по взаимоотношениям, мотивации и т.д.

То, как зрители принимают спектакль «Сны о кошках и мышах», повлияло на ваше решение вновь творить в Твери? Вносили правки в «Сны…»?

Безусловно, важными факторами стали и итог прошлой работы, и творческая атмосфера в ТЮЗ’е. Было ощущение, что я не сделала ещё что-то важное в вашем городе. Это моя первая постановка по Чехову, до этого был только выпускной этюд после университета по рассказу «Володя», который возили на Эдинбургский фестиваль. К слову, сейчас бы я его решила абсолютно по-другому.

Существует огромное количество прочтений «Чайки». Вы не боитесь быть неоригинальной?

Самое страшное, я считаю, это когда берёшься за Чехова и стараешься быть оригинальным. Этим можно изначально убить замысел. «Чайка» – «капризная» пьеса, у которой свои правила.

Я видела пьесы Чехова, которые были поставлены, так сказать, в лжеклассическом стиле: герои все в белом, говорят странными голосами, ничто человеческое им не присуще и т.д., и т.п.

При этом Вероника Вигг меняет манеру говорить на более пафосную и делает руками широкие наигранные жесты, несложно догадаться – о чём идёт речь.

Так вот об особенностях «Чайки». У неё абсолютно кинематографичный язык, «с воздухом», очень сложно делать массовые сцены – нет центрального героя: один к окну подошёл, второй что-то взял со стола, третий вспомнил, как он ездил в Италию и т.д.
На репетициях, будто какие-то шкатулки, открывались новые смыслы. Это ведь колоссальное исследование человеческой жизни! Труд продолжается – на площадке, т.е. на сцене, акценты ещё могут сместиться.

Это произведение про человеческую слабость, которая кажется порой смешной со стороны. А вот в себе мы её не находим предметом для шуток. Чехов так это всё смог поймать – буквально из воздуха, из атмосферных явлений. Это не романтизация, лирики там мало. Константин ведь отстреливает себе голову – это единственный выход из сложившихся «змеевидных» отношений. Уехать невозможно, ситуация зашла в тупик и окружена разбитыми надеждами.

Кажется, что у автора проявляется и жестокость по отношению к этим людям, и симпатия. Там нет ни одного персонажа, который был бы мне откровенно неприятен. Это интеллигентные люди, которые запутались в себе. Они совершают иногда дурацкие, иногда славные поступки.

Но литературные представления – это всё-таки не то, что должно быть на сцене, текст нужно как-то «взломать» вместе с коллегами.

Действие вашего спектакля перенесено из XIX века в другое время. Чем вызвано такое решение?

Мы сразу, когда разговаривали с художником, решили, что не будет чисто чеховского антуража – с качалками, мезонинами, пышными платьями и т.д. Эта эпоха очень далеко, мы даже не застали тех, кто помнит рассказы об этих временах. Поэтому выбрали эклектику – частично сегодняшний день, частично – 40-50-е годы XX века.

Упадок визуализирован. До начала нашей беседы мы осмотрели декорации, которые монтируют на главной сцене. Это серо-белое помещение с установленной ванной. Когда актёр Дмитрий Фёдоров идёт по построенному деревянному подиуму, Вероника предупреждает о возможности провалиться.

Это метафорическая усадьба, которая разваливается – в нескольких местах трещины. Здесь даже вода превратилась в песок. Вообще, одну из главных тем, с колдовским озером, которое высыхает, мы определили необычно – оно у нас заключено в трубы. Вода капает из крана, с потолка… Как талантливые, интеллигентные люди, которые расходуют себя. Также часть водоёма скрыта под сценой – это ловушка, в которую попадает один персонаж.

Такое вот немножко… инферно (итал. «ад», «преисподняя» – прим. автора). Текст «Чайки» позволяет что-то придумывать до определённого предела, но за некоторые «буйки» не стоит «заплывать».

Рейтинг произведения «16+», чем может, помимо формы, зацепить произведение молодых людей?

В нём есть такой важный мотив нелюбви. Когда тебя колоссально не понимают, всячески отвергают, ты пытаешься с этим бороться. Но когда ты остаёшься совсем один, наступает момент отчаяния. Искусство, непонятость, безответная влюблённость – чеховские пьесы лучше всего иллюстрируют эти понятия.

Когда мы в «застольный» период разбирали пьесу, я просила каждого исполнителя найти один главный глагол, т.н. «сквозное действие», который характеризует героя. Это как судьба или линия жизни. У трёх героев – «люблю», у двух «борюсь»: у Аркадиной – за мужчину, против старости, у Сорина – со смертью, а у Треплева – разрушаю, убиваю себя... Вот у Тригорина – самый миролюбивый – «рыбачу».

Возвращаемся к другой теме. Вероника с трепетом в голосе рассказывает о том, что спектакль «Сны о кошках и мышах» труппа полюбила и стремится играть, вывозить на конкурсные показы. Меж тем, режиссёр с момента сдачи «Снов» и до начала репетиций «Чайки» воплотила в жизнь несколько проектов.

Сделали кусочки из «Трагической истории доктора Фауста» из Кристофера Марло со студентами Университета Восточной Англии в Эссексе. Возили эту вещь на небольшой фестиваль во Франции. Пытаемся доделать «Куранты Портсмута» про семью Мармеладовых по роману «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского. Три года назад начинали, сейчас получили новый грант, будем выходить на финишную прямую.

Помимо преподавания, во мне всегда горит жажда ставить спектакли с профессиональными артистами.

Когда я спросил про репертуарный театр в российской провинции, вы упомянули романтизацию профессии, умение служить театру не благодаря, а вопреки. Значит ли это, что Нина Заречная права, произнося знаменитое: «Умей нести свой крест и веруй»?

Напомню, она говорит это во время последней встречи с Треплевым. Нельзя вырывать из контекста. Мне представляется, что она, будто чайка, прилетает его доклёвывать… Вы знаете, есть такая статья в уголовном кодексе – «Доведение до самоубийства». Сложно вычленить из общей картины, иначе это скорее похоже на «директивный» афоризм Ф.М. Достоевского.

Поэтому нести крест и веровать нужно. Но только вопрос – какой крест и во что верить. У Чехова подтекст важнее, чем сам текст. Второй, третий, четвёртый план – если максимально глубоко изучать – можно докопаться до метро (смеётся). Напомню, это более тонкая вещь, экспрессионистского типа.

Изначально в жанровом плане «Чайка» – это комедия?». Как вы думаете, почему?

Нас забавляют чужие проблемы и трудности, пока они не касаются нас самих. Конечно, в жанре есть небольшое авторское лукавство. «Вишнёвый сад», «Чайка» – не лиризм, а ироничная жестокость с изощрённым и специфическим чувством юмора. Так сказать, наблюдение за человеческими судьбами. Наш жанр – «Игра в лото в четырёх действиях».

Мой знакомый говорит, что ему не нравятся произведения Чехова, потому что там нет сильных, волевых людей. Я же считаю, что в этом случае женщины сильнее, чем мужчины. По ходу действия, «сильный пол» даже плачет больше. Это не феминизм, а такие люди. Такие нравы слома эпох, описанного великим драматургом.

Мы старались следовать за ним, отбросив лишь некоторые водевильные приёмы. Они, на мой взгляд, есть даже в финале, над которым ещё идёт работа. Думаю, что «расколю этот орех».

С Вероникой мы беседовали за неделю до выпуска «Чайки». А премьера будет 17 и 18 октября в 18:30. Билетов практически нет, Театр юного зрителя активно приглашает на 3 ноября и 1 декабря.

Степан КАМЕНЕВ