Школьный психолог Ольга Федорова: «Моя задача – помочь человеку разобраться в своей жизни»
Есть такая профессия, относительно молодая, но чрезвычайно важная, общественный интерес к которой оправдан уже тем, что она часто окружена некоторой тайной.
Есть такая профессия, относительно молодая, но чрезвычайно важная, общественный интерес к которой оправдан уже тем, что она часто окружена некоторой тайной. Речь идет о школьном психологе, деятельность которого, как и любого другого специалиста, занимающегося человеческой душой, вызывает повышенный интерес. Мы решили встретиться с одним из представителей этого содружества, чтобы задать несколько вопросов, – психологом тверской школы №14 Ольгой Федоровой.
Когда есть чем отчитаться перед Богом
– Ольга Анатольевна, в школах прошли выпускные экзамены, закончился трудный период, связанный с сильным стрессом. Наверное, это самое сильное испытание в жизни подростков?
– Могу не только как педагог, но и как мама выпускника сказать, что это большой стресс не только для детей, но и для их родителей. В нашей школе многое делается для того, чтобы этот стресс снять. Учителя задолго начинают готовить детей к ЕГЭ, в том числе учат заполнять бланки, умению распределить время, что очень важно, поскольку у многих ребят складывается ошибочное представление о том, что без малого четыре часа – это много. Экзамены проверяют не только знания, но и психологическую готовность, умение собираться. В ситуации стресса кто-то может вспомнить давно забытое, когда-то услышанное. Но чаще всего на тех, кто не сталкивался с таким испытанием, он действует по-другому. Я присутствую на экзаменах и вижу, как дети реагируют: одного разбирает нервный смех, другой без умолку что-то говорит своему сопровождающему, у кого-то трясутся руки или нападает сонливость.
– Как работают перед экзаменами учителя-предметники, в общем, понятно. А что вы как психолог делаете, чтобы помочь выпускникам?
– Я говорю им о том, что к экзамену надо относиться как к одному из испытаний, которых в их жизни будет еще очень-очень много. Ребенку надо понять, что на ЕГЭ его жизнь не заканчивается – независимо от результата, остаются прежними мечты и цели, которые можно достигать разными способами. Выходов всегда много. Конечно же, еще рассказываю о том, как важно накануне выспаться, а перед самим экзаменом расслабиться и подышать – они это умеют, потому что мы изучаем различные техники дыхания и медитацию. Можно подумать о чем-нибудь хорошем, представить, что уже все позади и можно идти домой. Для этого есть целых полчаса, пока они ждут, когда распечатают все документы.
– Давайте поговорим о вашей повседневной работе. Чем вызвана необходимость создания психологической службы в школе?
– Время изменилось, жизнь стала более сложной. В школьной жизни, как и раньше, постоянно возникает много вопросов, и решать их хотелось бы не только педагогическими методами. Учитель воспитывает, говорит, как надо и как не надо делать, за какие-то промахи может отругать. У психолога немного другой подход: он не ругает, не воспитывает, нотации не читает. Его задача – помочь человеку разобраться в своей жизни, понять, отчего ему плохо. Он может задавать наводящие вопросы, предлагать пути выхода, но всегда идет от конкретного человека, который в результате сам же и находит ответ. Психолог может только подвести его к этому. Например, чтобы убедить детей быть дружными, он предлагает им ряд игровых ситуаций. Пройдя через них, ребята сами приходят к мысли о том, как это важно поддерживать друг друга, и по завершении тренинга они без подсказки это проговаривают.
Психолог осуществляет разные виды деятельности: как диагностическую и тренинговую, так и консультативную – с ребенком, родителем или учителем. Это важная часть школьной работы.
– С какими проблемами чаще всего к вам обращаются?
– Общение в семье и школьном коллективе, низкая учебная мотивация, проблемы с усвоением школьной программы и вопросы личного характера. Очень распространен синдром дефицита внимания и гиперактивности. У девочек чаще всего на первый план выходит дефицит внимания, у мальчиков – гиперактивность. Родителям с ними очень сложно. Часто, устав от постоянного движения детей, их эмоциональных всплесков, ослабляют воспитательное воздействие, предлагая ему телепрограммы или компьютер – только бы не бегал, не стукался. В результате дети становятся плохо управляемыми, их трудно привести к дисциплинарным нормам. Но в среднем к пятому классу они выравниваются, хотя недостаток внимания у них сохраняется. Эти ребята быстро отключаются, им трудно сосредоточиться.
– Есть такие психологические проблемы, которые вы не решаете?
– Да, у меня есть профессиональные границы. Школьный психолог не работает с пограничными состояниями, требующими медикаментозного вмешательства, участия клинического психолога или психотерапевта. В таких случаях я отправляю детей и их родителей в ПНД или Центр психического здоровья, что на улице Ульянова, – там есть очень хорошие специалисты, которые работают с теми, кто страдает от компьютерной зависимости, селфхарма, суицидальных мыслей. Надо отметить, что родители обычно очень боятся обращаться в эти учреждения, их настораживает тот факт, что на ребенка будет заведена карточка, что его поставят на психиатрический учет, и это повлияет на его будущее. Или того больше: мол, сразу упекут в стационар. Я всегда их убеждаю в том, что оснований для страхов нет. Да, там заведут карточку, как это делают при посещении абсолютно любого медицинского заведения. Но для того чтобы человека поставили на учет, надо лечиться в стационаре, где ему официально утвердят психиатрический диагноз.
– Что вы думаете об инклюзивном образовании?
– У нас в школе порядка 30 детей с ОВЗ – инвалиды, дети с тяжелыми нарушениями речи, с гиперактивностью, с задержкой психического развития седьмого вида. Для каждого ребенка прописываются и коррекционная психологическая, и адаптированная образовательная программы по каждому предмету. Он учится со всеми детьми, но к нему применяется индивидуальный подход. Конечно, в работе с такими детьми необходим дефектолог. Да, мы руководствуемся рекомендациями медико-психологической комиссии, но они носят общий характер, а чтобы эффективно работать с ребенком, нужны специалисты. А в школе, увы, нет ставки ни дефектолога, ни тьютора.
– Как вы выбрали эту профессию?
– В детстве на вопрос «Кем ты хочешь быть?» я отвечала: «Или учителем, или артисткой». Сразу после школы пошла в театральную студию «Жираф», входившую в состав труппы ТЮЗа. Здесь и переплелись мои мечты. Во время работы над одним из спектаклей я познакомилась с выпускницей
ГИТИСА режиссером Марией Катаевой. Ее мама, всемирно известный психолог Александра Абрамовна Венгер, написала пьесу о психологах «На пути к себе», которую мы ставили в нашей студии. Чтобы понять эту профессию, мы читали Фрейда, Выготского, Рубинштейна, общались с Александрой Абрамовной. Детский дефектолог, она много рассказывала нам о своей работе. Так возникли мое первое знакомство с этой профессией и первый интерес к этому увлекательному занятию.
Когда у меня родился ребенок, мне было важно, чтобы он развивался полноценно, и я стала читать книги по психологии детства. Так что первые профессиональные опыты я ставила на своей дочери. Когда ей было полтора года, мой школьный учитель истории Елена Суворина, сейчас она директор тверской «Русской школы», предложила работу в Центре гармонического развития – экспериментальной школе, созданной в Твери в начале 90-х годов университетскими методологами и группой музыкантов, которую возглавлял Степан Мильтонян.
Это была школа полного дня, где я работала педагогом допобразования, преподавала театр и риторику – по этому предмету учебников еще не было, я вела его по методичке, которую мне дала Таиса Ладыженская, работавшая вместе с Александрой Венгер в Институте дефектологии.
Потом я руководила народным коллективом декоративно-прикладного творчества «Колибри», была психологом в приемной одной из общественных организаций. Благодаря этой работе у меня появился хороший опыт общения со взрослыми людьми, которые приходили ко мне на консультации. Но я вернулась к детям, потому что с ними мне интереснее.
Я и сейчас занимаюсь проблемами взаимоотношений взрослых, семьи, но опосредованно, через ребенка.
– У вас, как и у врача, такая профессия, на которую люди всегда реагируют заинтересованно.
– Когда узнают, что я психолог, обычно или выказывают недоверие, мол, все вы шарлатаны, или, наоборот, безосновательную надежду на то, что вот прямо сейчас я все о незнакомом мне человеке могу рассказать. В каком-то смысле так же относятся и учителя, которые приводят ко мне в кабинет в чем-то провинившегося ребенка и говорят: «Сделайте с ним что-нибудь!». Я не могу изменить прошлое этого ребенка. Но я хотя бы на какое-то время могу изменить его отношение к себе и окружающим.
В школе 1200 человек, и ко мне идут многие. Я знаю все тайны моих учеников, знаю, кто в кого влюблен, кто с кем хочет дружить, а его игнорируют. Я говорю с ними в школьном коридоре, в кабинете, на улице, по телефону – мой номер известен всем. Мою душу греет сознание того, что я нужна и могу помочь не только в массовой диагностике, но и конкретному человеку. Когда дети и их родители благодарят меня, говорят, что теперь все наладилось, возникает чудесное чувство, что мне есть чем отчитаться перед Богом. Автор: Марина БУРЦЕВА
– Могу не только как педагог, но и как мама выпускника сказать, что это большой стресс не только для детей, но и для их родителей. В нашей школе многое делается для того, чтобы этот стресс снять. Учителя задолго начинают готовить детей к ЕГЭ, в том числе учат заполнять бланки, умению распределить время, что очень важно, поскольку у многих ребят складывается ошибочное представление о том, что без малого четыре часа – это много. Экзамены проверяют не только знания, но и психологическую готовность, умение собираться. В ситуации стресса кто-то может вспомнить давно забытое, когда-то услышанное. Но чаще всего на тех, кто не сталкивался с таким испытанием, он действует по-другому. Я присутствую на экзаменах и вижу, как дети реагируют: одного разбирает нервный смех, другой без умолку что-то говорит своему сопровождающему, у кого-то трясутся руки или нападает сонливость.
– Как работают перед экзаменами учителя-предметники, в общем, понятно. А что вы как психолог делаете, чтобы помочь выпускникам?
– Я говорю им о том, что к экзамену надо относиться как к одному из испытаний, которых в их жизни будет еще очень-очень много. Ребенку надо понять, что на ЕГЭ его жизнь не заканчивается – независимо от результата, остаются прежними мечты и цели, которые можно достигать разными способами. Выходов всегда много. Конечно же, еще рассказываю о том, как важно накануне выспаться, а перед самим экзаменом расслабиться и подышать – они это умеют, потому что мы изучаем различные техники дыхания и медитацию. Можно подумать о чем-нибудь хорошем, представить, что уже все позади и можно идти домой. Для этого есть целых полчаса, пока они ждут, когда распечатают все документы.
– Давайте поговорим о вашей повседневной работе. Чем вызвана необходимость создания психологической службы в школе?
– Время изменилось, жизнь стала более сложной. В школьной жизни, как и раньше, постоянно возникает много вопросов, и решать их хотелось бы не только педагогическими методами. Учитель воспитывает, говорит, как надо и как не надо делать, за какие-то промахи может отругать. У психолога немного другой подход: он не ругает, не воспитывает, нотации не читает. Его задача – помочь человеку разобраться в своей жизни, понять, отчего ему плохо. Он может задавать наводящие вопросы, предлагать пути выхода, но всегда идет от конкретного человека, который в результате сам же и находит ответ. Психолог может только подвести его к этому. Например, чтобы убедить детей быть дружными, он предлагает им ряд игровых ситуаций. Пройдя через них, ребята сами приходят к мысли о том, как это важно поддерживать друг друга, и по завершении тренинга они без подсказки это проговаривают.
Психолог осуществляет разные виды деятельности: как диагностическую и тренинговую, так и консультативную – с ребенком, родителем или учителем. Это важная часть школьной работы.
– С какими проблемами чаще всего к вам обращаются?
– Общение в семье и школьном коллективе, низкая учебная мотивация, проблемы с усвоением школьной программы и вопросы личного характера. Очень распространен синдром дефицита внимания и гиперактивности. У девочек чаще всего на первый план выходит дефицит внимания, у мальчиков – гиперактивность. Родителям с ними очень сложно. Часто, устав от постоянного движения детей, их эмоциональных всплесков, ослабляют воспитательное воздействие, предлагая ему телепрограммы или компьютер – только бы не бегал, не стукался. В результате дети становятся плохо управляемыми, их трудно привести к дисциплинарным нормам. Но в среднем к пятому классу они выравниваются, хотя недостаток внимания у них сохраняется. Эти ребята быстро отключаются, им трудно сосредоточиться.
– Есть такие психологические проблемы, которые вы не решаете?
– Да, у меня есть профессиональные границы. Школьный психолог не работает с пограничными состояниями, требующими медикаментозного вмешательства, участия клинического психолога или психотерапевта. В таких случаях я отправляю детей и их родителей в ПНД или Центр психического здоровья, что на улице Ульянова, – там есть очень хорошие специалисты, которые работают с теми, кто страдает от компьютерной зависимости, селфхарма, суицидальных мыслей. Надо отметить, что родители обычно очень боятся обращаться в эти учреждения, их настораживает тот факт, что на ребенка будет заведена карточка, что его поставят на психиатрический учет, и это повлияет на его будущее. Или того больше: мол, сразу упекут в стационар. Я всегда их убеждаю в том, что оснований для страхов нет. Да, там заведут карточку, как это делают при посещении абсолютно любого медицинского заведения. Но для того чтобы человека поставили на учет, надо лечиться в стационаре, где ему официально утвердят психиатрический диагноз.
– Что вы думаете об инклюзивном образовании?
– У нас в школе порядка 30 детей с ОВЗ – инвалиды, дети с тяжелыми нарушениями речи, с гиперактивностью, с задержкой психического развития седьмого вида. Для каждого ребенка прописываются и коррекционная психологическая, и адаптированная образовательная программы по каждому предмету. Он учится со всеми детьми, но к нему применяется индивидуальный подход. Конечно, в работе с такими детьми необходим дефектолог. Да, мы руководствуемся рекомендациями медико-психологической комиссии, но они носят общий характер, а чтобы эффективно работать с ребенком, нужны специалисты. А в школе, увы, нет ставки ни дефектолога, ни тьютора.
– Как вы выбрали эту профессию?
– В детстве на вопрос «Кем ты хочешь быть?» я отвечала: «Или учителем, или артисткой». Сразу после школы пошла в театральную студию «Жираф», входившую в состав труппы ТЮЗа. Здесь и переплелись мои мечты. Во время работы над одним из спектаклей я познакомилась с выпускницей
ГИТИСА режиссером Марией Катаевой. Ее мама, всемирно известный психолог Александра Абрамовна Венгер, написала пьесу о психологах «На пути к себе», которую мы ставили в нашей студии. Чтобы понять эту профессию, мы читали Фрейда, Выготского, Рубинштейна, общались с Александрой Абрамовной. Детский дефектолог, она много рассказывала нам о своей работе. Так возникли мое первое знакомство с этой профессией и первый интерес к этому увлекательному занятию.
Когда у меня родился ребенок, мне было важно, чтобы он развивался полноценно, и я стала читать книги по психологии детства. Так что первые профессиональные опыты я ставила на своей дочери. Когда ей было полтора года, мой школьный учитель истории Елена Суворина, сейчас она директор тверской «Русской школы», предложила работу в Центре гармонического развития – экспериментальной школе, созданной в Твери в начале 90-х годов университетскими методологами и группой музыкантов, которую возглавлял Степан Мильтонян.
Это была школа полного дня, где я работала педагогом допобразования, преподавала театр и риторику – по этому предмету учебников еще не было, я вела его по методичке, которую мне дала Таиса Ладыженская, работавшая вместе с Александрой Венгер в Институте дефектологии.
Потом я руководила народным коллективом декоративно-прикладного творчества «Колибри», была психологом в приемной одной из общественных организаций. Благодаря этой работе у меня появился хороший опыт общения со взрослыми людьми, которые приходили ко мне на консультации. Но я вернулась к детям, потому что с ними мне интереснее.
Я и сейчас занимаюсь проблемами взаимоотношений взрослых, семьи, но опосредованно, через ребенка.
– У вас, как и у врача, такая профессия, на которую люди всегда реагируют заинтересованно.
– Когда узнают, что я психолог, обычно или выказывают недоверие, мол, все вы шарлатаны, или, наоборот, безосновательную надежду на то, что вот прямо сейчас я все о незнакомом мне человеке могу рассказать. В каком-то смысле так же относятся и учителя, которые приводят ко мне в кабинет в чем-то провинившегося ребенка и говорят: «Сделайте с ним что-нибудь!». Я не могу изменить прошлое этого ребенка. Но я хотя бы на какое-то время могу изменить его отношение к себе и окружающим.
В школе 1200 человек, и ко мне идут многие. Я знаю все тайны моих учеников, знаю, кто в кого влюблен, кто с кем хочет дружить, а его игнорируют. Я говорю с ними в школьном коридоре, в кабинете, на улице, по телефону – мой номер известен всем. Мою душу греет сознание того, что я нужна и могу помочь не только в массовой диагностике, но и конкретному человеку. Когда дети и их родители благодарят меня, говорят, что теперь все наладилось, возникает чудесное чувство, что мне есть чем отчитаться перед Богом. Автор: Марина БУРЦЕВА
Последние новости
Осташковскому землевладельцу установлен запрет на выезд из Российской Федерации
Новости Осташкова, 21 декабря. — Гражданин производил вырубку деревьев с последующим складированием порубочных остатков и деловой древесины на землях сельскохозяйственного назначения, что привело к загрязнению сельхозугодий.
Россельхознадзор проводит профилактические визиты в формате видеоконференцсвязи
Новости Твери, 21 декабря. — Контрольные мероприятия можно проводить в дистанционном формате с использованием мобильного приложения «Инспектор», напомнили в Россельхознадзоре.
Видеоурок проекта «Цифровой ликбез» научит безопасным покупкам в интернете
Минцифры России продолжает просветительский проект «Цифровой ликбез», включающий уроки по цифровой грамотности и кибербезопасности.
Домашний интернет: выбор для тех, кто ценит комфорт и качество
Высокая скорость, стабильное соединение и выгодные тарифы для всей семьи
Здесь вы можете узнать о лучших предложениях и выгодных условиях, чтобы купить квартиру в Новоуральске