Это был государственный переворот… Интервью с защитником Дома Советов, тверским историком Валерием Суворовым
1993 год стал роковым для России. Начавшаяся после прихода к власти Ельцина реставрация капитализма за первые два года отбросила страну на десятки лет назад по уровню социального, экономического, политического развития.
1993 год стал роковым для России. Начавшаяся после прихода к власти Ельцина реставрация капитализма за первые два года отбросила страну на десятки лет назад по уровню социального, экономического, политического развития. Обязательным условием для полной оккупации России в то время было уничтожение всех, оставшихся со времён СССР демократических механизмов государственного устройства. В первую очередь – системы Советов с одновременным наделением президента страны широчайшим спектром полномочий, сравнимых с царскими.
С этой целью президентом Ельциным 25 лет назад был издан указ под номером 1400 от 21 сентября 1993 года «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации», который и послужил причиной для событий кровавой осени 1993 года. На защиту Советской власти тогда встали многие коммунисты и патриоты, просто неравнодушные люди.
Предлагаем вашему вниманию интервью с одним из таких людей — коммунистом, кандидатом исторических наук, защитником Дома Советов Валерием Павловичем Суворовым.
— Валерий Павлович, как известно, о кровавой бойне 3-4 октября 1993 г. в Москве власти предпочитают не напоминать. Но и вытравить из людской памяти не могут. Расскажите, как Вы стали участником событий осени 1993 года?
— 26 сентября 1993 года Ельцин подписал указ №1400 о разгоне Верховного совета, грубо нарушающий Конституцию. Верховный совет вынес импичмент Ельцину. Конституционный суд признал правоту парламента и антиконституционность действий Ельцина. Пост автоматически занял Руцкой. Тогда Ельцин начал реализовывать силовой сценарий удержания власти, фактически блокировав Дом Советов и находящихся там депутатов.
Левопатриотические силы и их сторонники полагали тогда, что ельцинский режим находится на грани краха, что армия и милиция перейдут на сторону народа. Из многих городов в Москву приезжали отряды добровольцев, чтобы защитить Конституцию и Верховный Совет.
В последних числах сентября из Твери также выехала большая группа коммунистов – членов КПРФ и РКРП, а также советских офицеров под руководством подполковника Николая Табанакова. В ее составе находился и я. Всем нам в канцелярии Белого дома выдали справки защитников Верховного Совета. Первый день тверской батальон был задействован на возведении баррикад у Дома Советов.
Я не мог оставаться в рядах защитников на постоянной основе, так как работал в то время старшим преподавателем истории в Сахаровской сельхозакадемии и должен был на несколько дней вернуться в Тверь, чтобы провести занятия со студентами. Заодно успел выкопать остатки картошки: у меня была маленькая дача в Лихославльском районе, которая помогала нашей семье из пяти человек выживать в те трудные годы. В Москву я снова приехал уже 2 октября, накануне трагической развязки. Со мной было несколько товарищей из КПРФ. Мы пошли к Моссовету, где проходил многотысячный митинг. Площадь по всему периметру была оцеплена ОМОНом. Я остановился неподалеку от оцепления, засмотревшись на пожилую женщину в орденах и медалях, которая кричала омоновцам: «Что же вы делаете, сволочи! Зачем вчера на Арбате устроили кровавую бойню!». В этот момент ко мне подскочил один из омоновцев, от него шел сильный запах алкоголя. Он заорал своим: «А ну хватайте этого мужика, он меня вчера камнем по голове ударил, я его запомнил!».
Меня скрутили и приволокли в отделение милиции на Арбате. Там стали допрашивать: «С какой целью приехал в Москву?». Отвечаю: «Я историк, приехал, чтобы купить научную литературу». Мне говорят: «Не ври, ты вчера был главным зачинщиком беспорядков!». Я пытаюсь объяснить: «Вы что, ребята, вчера целый день я копал картошку на даче под Тверью, у меня есть свидетели!». Но меня не послушали и кинули в «обезьянник», который уже был набит ранее схваченными на митинге людьми. — Как же Вам удалось выбраться? — Прошло некоторое время и, вдруг, мы услышали, что милицейская рация в отделе буквально взбесилась: «На Калужской площади демонстранты прорвали кольцо оцепления и идут к Белому дому!», «Войска переходят на сторону народа»», «Дивизия Дзержинского и спецназ штурмуют гостиницу «Мир»!» Находившиеся в отделе милиционеры на наших глазах побросали щиты и амуницию, проклиная демократов, которые втравили их в это дело. Через несколько минут клетку открыли и мы были на свободе. Я сразу же побежал к Дому Советов. Там мне сказали, что люди уже поехали на штурм телецентра Останкино, а из тех, кто остался, сформировали группу охраны Белого Дома, в состав которой зачислили и меня. — Вам выдали какое-то оружие? — Нет, только палки и щиты. В то же время поступила информация, что Гайдар собрал у Моссовета толпу сторонников Ельцина, а Шойгу открыл воинские склады, чтобы раздать им автоматы. Стали возвращаться наши товарищи, штурмовавшие Останкино, многие из них были ранены, на машинах подвезли тяжелораненых людей. Все они были в подавленном состоянии, рассказывали, что когда приблизились к Останкино, по ним был открыт шквальный пулеметный огонь на поражение, около телецентра остались сотни трупов. Ночь с 3 на 4 октября прошла для защитников Белого дома в тревожном ожидании. В 6.30 раздался сигнал тревоги и мы встали возле здания живой цепью. Видим, подъезжает БТР. Сначала, некоторые даже обрадовались: «Смотрите, кантемировцы переходят на нашу сторону!». Но мы жестоко ошибались: как потом говорили, на расправу с защитниками советской власти в тот день были брошены нанятые ельцинской кликой израильские спецназовцы( по другой версии наемники из числа бывших граждан СССР, организованных и вооруженных ЦРУ США ). БТР остановился в сотне метров от нас. Так прошло полчаса, и, ровно в семь часов утра из бронемашины по нам ударил пулемет, рядом со мной замертво упал мужчина в форме советского офицера. Спасаясь, мы бросились в подъезд Дома Советов. Ребята-афганцы стали готовить бутылки с зажигательной смесью для отражения атаки. Но было ясно, что это не спасет, мы в ловушке и с минуты на минуту всех нас передавят здесь, как клопов. Часть защитников приняла решение выбираться из Белого дома. Выйдя на улицу, мы бросились врассыпную. Я побежал вдоль набережной. На подступах к Верховному Совету уже были рассредоточены снайперы, чтобы отстреливать защитников советской власти. На бегу я успел заметить, что в меня целится военный. Мысленно я уже попрощался с жизнью, но меня спасла женщина из дома напротив, которая закричала из окна: «Васька, подлец, опять напился, куда побежал, марш домой немедленно!». Это сберегло мне жизнь, скорее всего, снайпер подумал, что я и есть тот самый «пьяный Васька» и не стал нажимать на курок.
Какое-то время я пешком передвигался по городу, издалека уже слышались залпы танковых орудий, расстреливавших прямой наводкой последний оплот Советской власти. Потом спустился в метро, доехал до вокзала, сел на электричку, и уже вечером был в Твери, где доложил первому секретарю обкома КПРФ Вячеславу Зорькину о происходящем. Этой же ночью вместе с несколькими партийными активистами мы расписали центр города надписями: «Ельцин и Грачев – кровавые палачи!», «Армия – продажная сука!» и т. п. — Что стало с Вашими тверскими товарищами, которые не успели покинуть Белый дом? И лично Вас, как защитника Дома Советов, впоследствии не преследовали? — Бойцы тверского батальона находились не в самом Белом доме, а в бункере рядом со стадионом Красная Пресня. Всех наших, кто был в бункере, обыскали и, не найдя оружия, отпустили. Что касается моей персоны, через полгода после октябрьских событий меня вызвали в тверское ФСБ и сообщили, что из Москвы поступила информация — якобы я подозреваюсь в терроре. Но к тому моменту Ельцин уже объявил амнистию для участников октябрьских событий. Эфэсбэшники меня один раз допросили, предупредили, что я теперь у них на особом контроле, но больше с тех пор не беспокоили. Спустя год я даже дал интервью газете «Тверские ведомости» о тех событиях, правда, анонимно… — Валерий Павлович, вспоминая трагические события 25-летней давности, как Вы сегодня оцениваете их? Был ли в тот момент шанс у левых сил одержать победу? — С юридической точки зрения, Октябрь 1993 года — это грубейшее нарушение действовавшей тогда Конституции РСФСР, запрещавшей президенту распускать Съезд народных депутатов и Верховный Совет. С исторической точки зрения – это жестокий военный государственный переворот, после которого в стране был установлен бонапартистский политический режим Ельцина.
К сожалению, шанс победить Ельцина и его приспешников был крайне мал, так на стороне ельцинистов к тому моменту был практически весь командный состав армии и всех силовых ведомств. Финансовый ресурс также был полностью подконтролен президенту. К тому же, любая, даже самая жестокая расправа с защитниками советской власти, была заранее одобрена Западом, который в случае развития конфликта также мог вмешаться и защитить ельцинскую свору… Отстоять советскую власть можно было двумя годами ранее – в 1991-м, но ГКЧП по какой-то причине не решился на жесткие меры, а ведь они могли бы спасти страну от развала. — Вы не жалеете, что встали в октябре 93-го на защиту Дома Советов, подвергли себя смертельной опасности? — Не жалею, разумеется. На тот момент мне уже исполнилось 46 лет, я был достаточно зрелым человеком, воспитывал троих детей, так что мой выбор был осознанным, я знал, на что шел и чем рисковал. Как коммунист и человек, давший во время воинской службы присягу на верность Советской Родине, я не мог поступить по-иному… НАША СПРАВКА. Валерий Павлович Суворов родился в 1947 году в Сталинграде в семье военного. После демобилизации отца из армии семья вернулась в родные места — Молодотудский район Калининской области. В 1962 году переехали в Ржев. В том же году после окончания восьмилетней школы № 3 Валерий поступил в среднюю школу № 1 имени Пушкина. После ее окончания в 1965 году устроился на работу авиамотористом в в/ч 26276 (ремпоезд). В 1968 году Суворова призвали в ряды Советской Армии. После демобилизации вернулся на прежнее место, работал авиаслесарем.
В 1969 году В. Суворов поступил на І курс исторического факультета Калининского государственного педагогического института на специальность «история и английский язык». После окончания КГУ в 1974 году В. П. Суворов год работал ассистентом на кафедре истории КПСС, а с 1975 по 1985 г. – ассистентом на кафедре новой и новейшей истории. С 1975 по 1979 г. учился в заочной аспирантуре, исследовал англо-американскую историографию российского анархизма.
С 1985 года Валерий Павлович – на партийной работе в Калининском обкоме КПСС.
В результате политических событий, произошедших в 1991 году, В.П. Суворов вернулся на преподавательскую работу: в сентябре 1991 года был принят старшим преподавателем кафедры гуманитарных дисциплин Тверского сельскохозяйственного института (ТГСХИ), а в 1993 году приступил к работе старшего преподавателя кафедры отечественной истории Тверского госуниверситета. В 1995 году он становится заместителем декана истфака по социальной, а затем воспитательной работе со студентами. В октябре 2004 года В.П. Суворов защитил кандидатскую диссертацию на тему: «Тверской анархизм: вторая половина XІX в. – 1918 г.»
Находясь на заслуженном отдыхе, продолжает преподавать историю. akozlov
В последних числах сентября из Твери также выехала большая группа коммунистов – членов КПРФ и РКРП, а также советских офицеров под руководством подполковника Николая Табанакова. В ее составе находился и я. Всем нам в канцелярии Белого дома выдали справки защитников Верховного Совета. Первый день тверской батальон был задействован на возведении баррикад у Дома Советов.
Я не мог оставаться в рядах защитников на постоянной основе, так как работал в то время старшим преподавателем истории в Сахаровской сельхозакадемии и должен был на несколько дней вернуться в Тверь, чтобы провести занятия со студентами. Заодно успел выкопать остатки картошки: у меня была маленькая дача в Лихославльском районе, которая помогала нашей семье из пяти человек выживать в те трудные годы. В Москву я снова приехал уже 2 октября, накануне трагической развязки. Со мной было несколько товарищей из КПРФ. Мы пошли к Моссовету, где проходил многотысячный митинг. Площадь по всему периметру была оцеплена ОМОНом. Я остановился неподалеку от оцепления, засмотревшись на пожилую женщину в орденах и медалях, которая кричала омоновцам: «Что же вы делаете, сволочи! Зачем вчера на Арбате устроили кровавую бойню!». В этот момент ко мне подскочил один из омоновцев, от него шел сильный запах алкоголя. Он заорал своим: «А ну хватайте этого мужика, он меня вчера камнем по голове ударил, я его запомнил!».
Меня скрутили и приволокли в отделение милиции на Арбате. Там стали допрашивать: «С какой целью приехал в Москву?». Отвечаю: «Я историк, приехал, чтобы купить научную литературу». Мне говорят: «Не ври, ты вчера был главным зачинщиком беспорядков!». Я пытаюсь объяснить: «Вы что, ребята, вчера целый день я копал картошку на даче под Тверью, у меня есть свидетели!». Но меня не послушали и кинули в «обезьянник», который уже был набит ранее схваченными на митинге людьми. — Как же Вам удалось выбраться? — Прошло некоторое время и, вдруг, мы услышали, что милицейская рация в отделе буквально взбесилась: «На Калужской площади демонстранты прорвали кольцо оцепления и идут к Белому дому!», «Войска переходят на сторону народа»», «Дивизия Дзержинского и спецназ штурмуют гостиницу «Мир»!» Находившиеся в отделе милиционеры на наших глазах побросали щиты и амуницию, проклиная демократов, которые втравили их в это дело. Через несколько минут клетку открыли и мы были на свободе. Я сразу же побежал к Дому Советов. Там мне сказали, что люди уже поехали на штурм телецентра Останкино, а из тех, кто остался, сформировали группу охраны Белого Дома, в состав которой зачислили и меня. — Вам выдали какое-то оружие? — Нет, только палки и щиты. В то же время поступила информация, что Гайдар собрал у Моссовета толпу сторонников Ельцина, а Шойгу открыл воинские склады, чтобы раздать им автоматы. Стали возвращаться наши товарищи, штурмовавшие Останкино, многие из них были ранены, на машинах подвезли тяжелораненых людей. Все они были в подавленном состоянии, рассказывали, что когда приблизились к Останкино, по ним был открыт шквальный пулеметный огонь на поражение, около телецентра остались сотни трупов. Ночь с 3 на 4 октября прошла для защитников Белого дома в тревожном ожидании. В 6.30 раздался сигнал тревоги и мы встали возле здания живой цепью. Видим, подъезжает БТР. Сначала, некоторые даже обрадовались: «Смотрите, кантемировцы переходят на нашу сторону!». Но мы жестоко ошибались: как потом говорили, на расправу с защитниками советской власти в тот день были брошены нанятые ельцинской кликой израильские спецназовцы( по другой версии наемники из числа бывших граждан СССР, организованных и вооруженных ЦРУ США ). БТР остановился в сотне метров от нас. Так прошло полчаса, и, ровно в семь часов утра из бронемашины по нам ударил пулемет, рядом со мной замертво упал мужчина в форме советского офицера. Спасаясь, мы бросились в подъезд Дома Советов. Ребята-афганцы стали готовить бутылки с зажигательной смесью для отражения атаки. Но было ясно, что это не спасет, мы в ловушке и с минуты на минуту всех нас передавят здесь, как клопов. Часть защитников приняла решение выбираться из Белого дома. Выйдя на улицу, мы бросились врассыпную. Я побежал вдоль набережной. На подступах к Верховному Совету уже были рассредоточены снайперы, чтобы отстреливать защитников советской власти. На бегу я успел заметить, что в меня целится военный. Мысленно я уже попрощался с жизнью, но меня спасла женщина из дома напротив, которая закричала из окна: «Васька, подлец, опять напился, куда побежал, марш домой немедленно!». Это сберегло мне жизнь, скорее всего, снайпер подумал, что я и есть тот самый «пьяный Васька» и не стал нажимать на курок.
Какое-то время я пешком передвигался по городу, издалека уже слышались залпы танковых орудий, расстреливавших прямой наводкой последний оплот Советской власти. Потом спустился в метро, доехал до вокзала, сел на электричку, и уже вечером был в Твери, где доложил первому секретарю обкома КПРФ Вячеславу Зорькину о происходящем. Этой же ночью вместе с несколькими партийными активистами мы расписали центр города надписями: «Ельцин и Грачев – кровавые палачи!», «Армия – продажная сука!» и т. п. — Что стало с Вашими тверскими товарищами, которые не успели покинуть Белый дом? И лично Вас, как защитника Дома Советов, впоследствии не преследовали? — Бойцы тверского батальона находились не в самом Белом доме, а в бункере рядом со стадионом Красная Пресня. Всех наших, кто был в бункере, обыскали и, не найдя оружия, отпустили. Что касается моей персоны, через полгода после октябрьских событий меня вызвали в тверское ФСБ и сообщили, что из Москвы поступила информация — якобы я подозреваюсь в терроре. Но к тому моменту Ельцин уже объявил амнистию для участников октябрьских событий. Эфэсбэшники меня один раз допросили, предупредили, что я теперь у них на особом контроле, но больше с тех пор не беспокоили. Спустя год я даже дал интервью газете «Тверские ведомости» о тех событиях, правда, анонимно… — Валерий Павлович, вспоминая трагические события 25-летней давности, как Вы сегодня оцениваете их? Был ли в тот момент шанс у левых сил одержать победу? — С юридической точки зрения, Октябрь 1993 года — это грубейшее нарушение действовавшей тогда Конституции РСФСР, запрещавшей президенту распускать Съезд народных депутатов и Верховный Совет. С исторической точки зрения – это жестокий военный государственный переворот, после которого в стране был установлен бонапартистский политический режим Ельцина.
К сожалению, шанс победить Ельцина и его приспешников был крайне мал, так на стороне ельцинистов к тому моменту был практически весь командный состав армии и всех силовых ведомств. Финансовый ресурс также был полностью подконтролен президенту. К тому же, любая, даже самая жестокая расправа с защитниками советской власти, была заранее одобрена Западом, который в случае развития конфликта также мог вмешаться и защитить ельцинскую свору… Отстоять советскую власть можно было двумя годами ранее – в 1991-м, но ГКЧП по какой-то причине не решился на жесткие меры, а ведь они могли бы спасти страну от развала. — Вы не жалеете, что встали в октябре 93-го на защиту Дома Советов, подвергли себя смертельной опасности? — Не жалею, разумеется. На тот момент мне уже исполнилось 46 лет, я был достаточно зрелым человеком, воспитывал троих детей, так что мой выбор был осознанным, я знал, на что шел и чем рисковал. Как коммунист и человек, давший во время воинской службы присягу на верность Советской Родине, я не мог поступить по-иному… НАША СПРАВКА. Валерий Павлович Суворов родился в 1947 году в Сталинграде в семье военного. После демобилизации отца из армии семья вернулась в родные места — Молодотудский район Калининской области. В 1962 году переехали в Ржев. В том же году после окончания восьмилетней школы № 3 Валерий поступил в среднюю школу № 1 имени Пушкина. После ее окончания в 1965 году устроился на работу авиамотористом в в/ч 26276 (ремпоезд). В 1968 году Суворова призвали в ряды Советской Армии. После демобилизации вернулся на прежнее место, работал авиаслесарем.
В 1969 году В. Суворов поступил на І курс исторического факультета Калининского государственного педагогического института на специальность «история и английский язык». После окончания КГУ в 1974 году В. П. Суворов год работал ассистентом на кафедре истории КПСС, а с 1975 по 1985 г. – ассистентом на кафедре новой и новейшей истории. С 1975 по 1979 г. учился в заочной аспирантуре, исследовал англо-американскую историографию российского анархизма.
С 1985 года Валерий Павлович – на партийной работе в Калининском обкоме КПСС.
В результате политических событий, произошедших в 1991 году, В.П. Суворов вернулся на преподавательскую работу: в сентябре 1991 года был принят старшим преподавателем кафедры гуманитарных дисциплин Тверского сельскохозяйственного института (ТГСХИ), а в 1993 году приступил к работе старшего преподавателя кафедры отечественной истории Тверского госуниверситета. В 1995 году он становится заместителем декана истфака по социальной, а затем воспитательной работе со студентами. В октябре 2004 года В.П. Суворов защитил кандидатскую диссертацию на тему: «Тверской анархизм: вторая половина XІX в. – 1918 г.»
Находясь на заслуженном отдыхе, продолжает преподавать историю. akozlov
Последние новости
Минздрав РФ отказался от идеи контроля за больничными
Министерство здравоохранения Российской Федерации не будет контролировать количество выданных больничных листов, как планировалось ранее.
Об участии в совещании о ходе реализации региональных проектов на территории Тверской области
28.03.2025 начальник отдела правового обеспечения, контрольной и экспертно-аналитической деятельности управления финансово-бюджетного надзора и контроля Министерства Курашова С.А.
58 спортсменов из разных регионов страны приняли участие в чемпионате Тверской области по автомодельному спорту
В Твери на базе Дворца творчества детей и молодежи прошёл чемпионат Тверской области по автомодельному спорту в классах внедорожных радиоуправляемых моделей с электродвигателями в закрытом помещении.
Потребительский кредит без боли: как не стать жертвой долговой ямы
Как взять кредит с умом и не пожалеть об этом спустя пару месяцев
Здесь вы можете узнать о лучших предложениях и выгодных условиях, чтобы купить квартиру в Перми